Полагаю каждому юристу, а также большинству сотрудников государственных и муниципальных учреждений приходилось сталкиваться с людьми, отрицающими правомочность взыскания налогов, взносов на капитальный ремонт, иных платежей на основании отрицания правовой реальности.

Всё больше людей в Российской Федерации, охватывают течения – отрицающие правомочность государственного устройства. Условно такие течения можно разделить на два типа – так называемых «свидетелей СССР», признаками которых обладают такие движения, как «Домой в СССР» (они же «Союз славянских сил Руси»), «Граждане СССР» и иные подобные организации, отрицающие правомочность образования Российской Федерации. Ко второй категории различные «движения суверенных граждан». Явление не только российское, но широко распространенное, также в США, Канаде, Великобритании.

В России движение «Живые люди – суверены» было основано в 2017 году жителем Сургута  Антоном Булгаковым, именующим себя «представитель живого живорождённого человека, представителя Творца звать онтон из рода булгак сын николая», который провозгласил своей целью «Выйти из под юрисдикции РФ и не платить налоги, штрафы, кап ремонт, за домофон, за квартиру и т. д. при рождении открывается фирма с уставным фондом 650 000 долларов, набегают проценты за всю жизнь это всё можно истребовать восстановить СССР и граждан СССР — точнее уведомить и разбудить всех и самое главное — стать свободным и вольным».

Участниками движения – фрименами, отрицаются свои обязательства перед государственными и коммерческими структурами, оспариваются ряд основополагающих законов государства – Конституция РФ, ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», Закон «О статусе судей в Российской Федерации», ФЗ «Об образовании Российской Федерации», отрицается сама правомочность образования Российской Федерации.

Под это отрицание подводиться некая база, внешне имеющая вид определенного «правового обоснования» – которая воспринимается «на ура» малограмотными в правовой сфере людьми, которые «вооружившись силой закона» пытаются без ущерба в правах, освободиться от обязанностей.

В целом движение Freeman on the land (Свободные люди на земле) движение далеко не новое – разделение на человека, как физическое тело из мышц и костей, обтянутое кожей и его юридическую сущность, было известно ещё в Древнем Риме capitis deminutio – лишение судом человека гражданских прав и дееспособности.

В современной России – в похожей ситуации оказываются люди признанные иностранными агентами или причастные к совершению преступлений экстремисткой направленности. Реальное их поражение в правах, порой граничит с гражданской смертью, фактически правовая дееспособность сведена к минимуму. Государство оттолкнуло от себя этих людей.

Однако, более распространено явление, когда человек отталкивает от себя государство. Так называемые – фримены (свободные люди на земле). Данные индивиды убеждены, что:

«Закон» – это такой контракт, и поэтому распространяется только на тех, кто выразил добровольное согласие ему подчиняться;
С помощью некой последовательности действий – определенного поста на страничке в соц.сетях или письма в государственную структуру или путем приобретения «печати суверена» можно освободиться от «закона-контракта», а также всех негативных последствий связанных с ним – налогов, кредитов, платы за жилищно-коммунальные услуги
Есть глобальный мировой заговор направленный на то, чтобы подчинить себе всех живущих, кто признает себя гражданами, и не осознавших, что законы – это контракты.
Законы на фрименов не действуют, поскольку у каждого человека есть «физическое» и «юридическое» лицо, и освободившись от своего «юридического лица» человек становиться свободным и никому ничего не обязанным.


К данному явлению можно относиться по разному: некоторые считают таких людей сумасшедшими, заболевание среди которых распространятся по принципу психической индукции (индуцированное бредовое расстройство — редкое бредовое расстройство, при котором бред разделяется двумя или несколькими лицами с тесными эмоциональными связями), другие полагают, что в основе стоит некая деструктивная секта, призванная дестабилизировать обстановку в государстве.

Вместе с тем, нельзя отрицать, что основной питательной почвой данных течений служит запрос на справедливость, а также отсутствие Общественного договора, когда государство и государственная власть начинает восприниматься людьми, как некая искусственная надстройка, призванная обеспечивать интересы элиты и совершенно оторванная от чаяния простых людей. Отказ от уплаты налогов и кредитов, отказ от паспорта и участия в жизни государства, желание вернуться в детство, в СССР, приобретает в данном случае характер некой защиты.

Запрос на Высшую справедливость в обществе очень высок, но не обеспечен правовыми механизмами. Лежащие вне системы государственного устройства чаяния, создают запрос на создание Высочайшего органа разрешения споров – внегосударственного, надгосудрственного суда. Ввиду чего, фримены, часто обращаются в Европейский или Конституционный суд. К президенту или депутатам.

При этом, поскольку не всегда (как это не странно) депутаты обладают сильными компетенциями в области конституционного и международного права, порой для подготовки правовых заключений, им приходиться обращаться в наш Центр.

Так, один из последних запросов, опять был связан с законностью структуры судебной власти в России, а именно с утверждением о не соответствии процедуры принятия Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ “О судебной системе Российской Федерации” предусмотренному статьями 105, 107 Конституции Российской Федерации регламенту.

В указанном обращении был поставлен вопрос об обращении в Конституционный суд Российской Федерации с депутатским запросом в связи с допущенных нарушениях установленных статьями 105, 107 Конституции Российской Федерации сроков применительно к процессу принятияФедерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ “О судебной системе Российской Федерации”.

Рассмотрев данный запрос, мы вынуждены были констатировать следующее:

Конституцией Российской Федерации прямо не предусмотрены последствия нарушения Государственной Думой, Советом Федерации и Президентом Российской Федерации установленных названными нормами сроков одобрения, направления и подписания проектов федеральных законов (федеральных конституционных законов), которые могли бы отразиться на их действии в ситуации, при которой данные проекты последовательно утверждены соответствующими субъектами законотворческого процесса в соответствии с их компетенцией.

В качестве последствия истечения предусмотренного частью 4 статьи 105 Конституции Российской Федерации срока рассмотрения федерального закона предусмотрено признание его одобренным Советом Федерации.

В соответствии с этим, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 23.03.1995 N 1-П “По делу о толковании части 4 статьи 105 и статьи 106 Конституции Российской Федерации” разъяснено, что в соответствии со статьей 105 (часть 4) Конституции Российской Федерации федеральный закон считается одобренным Советом Федерации, если за него проголосовало более половины от общего числа членов этой палаты либо если в течение четырнадцати дней он не был рассмотрен Советом Федерации. Таким образом, Совет Федерации решает сам, какие из принятых Государственной Думой законов подлежат рассмотрению на его заседании. Исключение из этого общего правила установлено статьей 106 Конституции Российской Федерации, которая дает перечень федеральных законов, подлежащих обязательному рассмотрению в Совете Федерации.

Согласно правовой позиции, изложенной в Постановлении Конституционного Суда РФ от 22.04.1996 N 10-П “По делу о толковании отдельных положений статьи 107 Конституции Российской Федерации”, в силу части 3 статьи 107 Конституции Российской Федерации глава государства может воспользоваться правом вето в течение четырнадцати дней с момента поступления к нему федерального закона. Следовательно, решение об отклонении закона, заявленное по истечении указанного срока, не имеет значения вето и не порождает предусмотренные указанной нормой Конституции Российской Федерации юридические последствия.

Иными словами, последствием истечения установленного частью 2 статьи 107 Конституции Российской Федерации срока по смыслу положений части 3 названной статьи является утрата Президентом Российской Федерации права вето.

Последствия несоблюдения сроков, установленных частью 3 статьи 105и частью 1 статьи 107 Конституции Российской Федерации, не регламентированы.

Как следует из правовой позиции Конституционного суда Российской Федерации, изложенной в Постановлении Конституционного Суда РФ от 22.04.1996 N 10-П “По делу о толковании отдельных положений статьи 107 Конституции Российской Федерации”, логика законодательного процесса, представляющего собой конституционно установленный ряд последовательно сменяющих друг друга этапов, и характер возникающих, развивающихся и прекращающихся правоотношений его участников, их взаимных прав и обязанностей, также установленных Конституцией Российской Федерации, предполагают, что принятый федеральный закон должен направляться главе государства для подписания и обнародования той палатой Федерального Собрания, в которой завершается процедура принятия федерального закона, как это истолковано в пункте 3 мотивировочной части настоящего Постановления.

Конституцией Российской Федерации предусмотрена обязательность передачи принятого Государственной Думой федерального закона на рассмотрение Совета Федерации и определен ее срок – пять дней (часть 3 статьи 105). С момента передачи закона начинается следующий этап законодательного процесса, на котором установленные Конституцией Российской Федерации полномочия осуществляет Совет Федерации.

Завершение данного этапа передачей Советом Федерации одобренного им закона в Государственную Думу, в том числе для направления Президенту Российской Федерации, Конституцией Российской Федерации не предусмотрено. По смыслу части 1 статьи 107 Конституции Российской Федерации именно на Совете Федерации после одобрения им путем голосования или без рассмотрения принятого Государственной Думой федерального закона лежит обязанность в установленный срок направить его главе государства для подписания и обнародования. От этой обязанности Совет Федерации не освобождается и в случаях, когда он пропустил четырнадцатидневный срок для рассмотрения закона, так как несогласие Совета Федерации с принятым Государственной Думой федеральным законом, заявленное по истечении этого срока, не считается отклонением закона в смысле части 4 статьи 105 Конституции Российской Федерации и не порождает предусмотренные ею юридические последствия.

Если Совет Федерации в соответствии с частью 4 статьи 105 Конституции Российской Федерации отклонил федеральный закон, а в Государственной Думе за него повторно проголосовало не менее двух третей от общего числа депутатов (часть 5 статьи 105 Конституции Российской федерации), такой закон считается “принятым федеральным законом”, и именно Государственная Дума во исполнение части 1 статьи 107 Конституции Российской Федерации обязана направить его Президенту Российской Федерации для подписания и обнародования.

При этом Президент Российской Федерации в силу возложенных на него конституционных полномочий по обеспечению согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти (часть 2 статьи 80) обязан принимать необходимые меры по обеспечению непрерывности законодательного процесса, в том числе по соблюдению палатами Федерального Собрания предусмотренного Конституцией Российской Федерации срока направления принятого федерального закона главе государства.

Из Конституции Российской Федерации не следует, что Президент Российской Федерации может возвращать в палаты Федерального Собрания федеральные законы, принятые с соблюдением требований Конституции Российской Федерации и предусмотренных ею условий и процедур, без рассмотрения, а значит, и без мотивов отклонения. В то же время в случае нарушения установленного Конституцией Российской Федерации порядка принятия федерального закона, если эти нарушения ставят под сомнение результаты волеизъявления палат Федерального Собрания и само принятие закона, Президент Российской Федерации вправе в силу части 2 статьи 80 и части 1 статьи 107 Конституции Российской Федерации вернуть его в соответствующую палату, указав на конкретные нарушения названных конституционных требований. При этом такой закон не может считаться “принятым федеральным законом” в смысле части 1 статьи 107 Конституции Российской Федерации, а его возвращение в палаты Федерального Собрания – отклонением в смысле части 3 статьи 107 Конституции Российской Федерации, поскольку установленные Конституцией Российской Федерации требования к принятию федерального закона и предусмотренные ею условия и процедуры носят безусловный характер и не могут меняться по усмотрению участников законодательного процесса. Споры между субъектами законодательного процесса в связи с порядком принятия федерального закона в случае недостижения согласия могут быть переданы заинтересованными сторонами в соответствии со статьей 125 Конституции Российской Федерации и Федеральным конституционным законом “О Конституционном Суде Российской Федерации” на рассмотрение Конституционного Суда Российской Федерации.

Согласно правовой позиции, изложенной в Постановлении Конституционного Суда РФ от 06.04.1998 N 11-П “По делу о разрешении спора между Советом Федерации и Президентом Российской Федерации, между Государственной Думой и Президентом Российской Федерации об обязанности Президента Российской Федерации подписать принятый Федеральный закон “О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации”, в ситуации, при которой спор между участниками законодательного процесса в течение длительного времени не получил разрешения, сам законодательный процесс оказался заблокированным, а устранение возникших разногласий Конституционным Судом Российской Федерации в данном случае возможно лишь в процедуре рассмотрения дел о соответствии Конституции Российской Федерации нормативных актов, по смыслу статьи 107 (часть 3) Конституции Российской Федерации и с учетом того, что установленные Конституцией Российской Федерации требования к принятию федерального закона и предусмотренные ею условия и процедуры носят безусловный характер и не могут меняться по усмотрению участников законодательного процесса (пункт 5 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 22 апреля 1996 года), Президент Российской Федерации обязан подписать и обнародовать соответствующий Федеральный закон. При этом необходимость подписания и обнародования Президентом Российской Федерации данного Федерального закона в порядке, предусмотренном частью 3 статьи 107 Конституции Российской Федерации, не может рассматриваться как подтверждение его соответствия или несоответствия Конституции Российской Федерации, в том числе по порядку принятия. После подписания и обнародования Федерального закона Президент Российской Федерации вправе обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке его конституционности по основаниям, предусмотренным статьей 86 Федерального конституционного закона “О Конституционном Суде Российской Федерации”.

Как следует из пункта 3 части 1 статьи 86 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ “О Конституционном Суде Российской Федерации” Конституционный Суд Российской Федерации устанавливает соответствие Конституции Российской Федерации нормативных актов органов государственной власти, в том числе по порядку подписания, заключения, принятия, опубликования или введения в действие.

Согласно положениям пункта “а” части 1 статьи 3, части 2 статьи 25 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ “О Конституционном Суде Российской Федерации”правом на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности указанных в статье 125 (часть 2) Конституции Российской Федерации нормативных актов органов государственной власти и договоров между ними обладают Президент Российской Федерации, Совет Федерации, Государственная Дума, одна пятая сенаторов Российской Федерации или депутатов Государственной Думы, Правительство Российской Федерации, Верховный Суд Российской Федерации, органы законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации.

При этом, как указано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14.02.2013 N 4-П “По делу о проверке конституционности Федерального закона “О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон “О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях” в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э.В. Савенко”, нарушение Государственной Думой процедурных правил, вытекающих из Конституции Российской Федерации, позволяет констатировать отход от ее требований. Вместе с тем – по смыслу правовых позиций, выраженных в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июля 1999 года N 12-П, от 5 июля 2001 года N 11-П и от 23 апреля 2004 года N 8-П, – для оценки федерального закона на предмет соответствия Конституции Российской Федерации по порядку принятия принципиальное значение имеет нарушение тех процедурных правил, которые оказывают определяющее влияние на принятие решения, т.е. основаны непосредственно на предписаниях ее статей 104 – 108 либо закрепляют такие существенные условия порядка принятия федеральных законов, без соблюдения которых невозможно с достоверностью установить, отражает ли принятое решение действительную волю законодателя, а следовательно – и представляемого им многонационального народа России. Аналогичной позиции придерживается в своей практике Европейский Суд по правам человека, увязывая требование о соблюдении парламентской процедуры при принятии решений, затрагивающих права и свободы, с недопустимостью нарушения решением палаты парламента принципа правовой определенности (постановление от 9 января 2013 года по делу “Александр Волков (Oleksandr Volkov) против Украины”). Вопрос о том, нарушения какого рода имели место при принятии федерального закона и, как следствие, адекватно ли его содержание реальному волеизъявлению депутатов, а значит, соответствует ли этот федеральный закон Конституции Российской Федерации по порядку принятия, – при наличии в каждом конкретном случае обращения, отвечающего критерию допустимости, – подлежит разрешению Конституционным Судом Российской Федерации. При этом Конституционный Суд Российской Федерации в силу своей компетенции, установленной статьей 125 Конституции Российской Федерации и Федеральным конституционным законом “О Конституционном Суде Российской Федерации”, не связан обязанностью интерпретировать любое нарушение установленной процедуры принятия федерального закона как свидетельство его неконституционности, – иное означало бы осуществление фактической проверки соответствия федерального закона по порядку принятия не Конституции Российской Федерации, а иным нормативным правовым актам.

Из изложенного следует, что:

– депутатский запрос в связи с нарушениями предусмотренных статьями 105, 107 Конституции Российской Федерации сроков в рамках процесса принятия Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ, о котором ставится вопрос в обращении, может быть направлен одной пятой депутатов Государственной Думы исключительно по основанию, предусмотренному пунктом 3 части 1 статьи 86 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ “О Конституционном Суде Российской Федерации”;

– поскольку в рассматриваемом случае допущенные нарушения и сопутствующие обстоятельства, в т.ч. продолжительность периода действия Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ, не ставят под сомнение результаты ни волеизъявление палат Федерального Собрания, ни само принятие закона, достижение по результатам рассмотрения данного запроса каких-либо существенных изменений, связанных с действием и применением данного нормативного акта, маловероятно.

Исполнитель полагает, что Конституционный суд Российской Федерации по результатам рассмотрения запроса, учтя изложенные в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14.02.2013 N 4-П и иных указанных в нем постановлениях правовые позиции, ограничится констатацией факта наличия допущенных процедурных нарушений, возможно, упомянув сложности законотворческого процесса в молодой демократии.